Наконец, все проверили, все готово. Согласовываю с директором и даю команду пускать. Да! Ефим Федорович действительно классически пустил турбину!
Такой был размах рук, да он еще несколько пригнулся, ну прямо артист.
Тахометр показал 400, а затем 700 об/мин, снизили их до 500 и на этих оборотах начали прогрев турбины.
Что-то заволновался Алексей Николаевич Миронов, побежал вниз. Все насторожились.
Я подошел к приборам и увидел — понизилось давление масла, подаваемого на подшипники. Но это он быстро восстановил.
— Алексей Николаевич, ты спокойно ходи, может быть и быстро, но не бегай, а то все подумали, что что-то случилось серьезное.
Но главное — вакуум.
Еле-еле дышит, то поднимается, то угрожающе снижается. Да такое напряжение!
И зачем столько народу. Они не знают всех тонкостей и не чувствуют отдельных слабостей, а здесь «на душе кошки скребут».
Еще небольшое снижение вакуума и остановка, или турбина может пойти на выхлоп. А тут еще эти кипарисы развешены на лестницах, народ стоит, трудно добираться вниз, к эжекторам.
Начали увеличивать число оборотов.
Уже 1000 об/мин, затем стрелка тахометра доходит до 1500. Медленно, очень медленно, с опаской поднимает число оборотов Ефим Федорович.
Говорю ему: больше, смелее открывай стопорный клапан, турбина хорошо прогрелась, быстрее набирай обороты, может быть, на больших оборотах вакуум улучшится, как это часто бывает.
Не выдерживаю и сам открываю больше клапан.
Число оборотов подходит к 2000. Турбина работает хорошо, спокойно.
Не чувствуется никакой вибрации.
Да и может ли она работать плохо, если прошла через такие руки, как у Миронова и Комарова. Но что покажут 2500 и 3000 об/мин? Ефим Федорович поворотом штурвала приоткрыл клапан еще, но почти незаметно.
Я приоткрыл больше.
Ефим Федорович посмотрел на меня укоризненно. — Ничего, немного остается, — сказал я ему. Стрелка на тахометре подходит к 2500, затем 2700, 2850.
Регулирование вступает в действие.
Доводим синхронизатором до 3000 об/мин. Нормальные.
Турбина работает прекрасно. Победа!